Запись №26

быстро, а то еще чего доброго по морде влепит не разобравшись. И я был прав. Кулак Паши можно сказать уже был в моей роже, если бы не пачка баксов, которую я словно ковбой в мгновение ока выставил вперед, вместо какого там Смит-энд-Вэссона.

Жало был деморализован. Теперь нужно было действовать мне. Я и принялся. Я быстро изложил все «за» и «против» комплекса действий, за который пытался бороться Пашка. И так же быстро и по той же технологии да еще и с применением наглядного материала, в виде трех пачек американских долларов, разложил перед ним ситуацию, которую мы уже имели, надеясь при этом, что эта самая ситуация никогда не поимеет нас. Я был согласен с Пашкой, что и сообщил ему, что подобный шанс упускать было нельзя, но шанс этот мог являться именно шансом только при условии, что наша жадность будет сведена к минимуму, а точнее будет равна нашей потребности. Именно подобный подход может минимизаровать, не гарантировать, минимальный риск того, что мы столкнемся с серьезными проблемами, которые нам могут устроить не менее серьезные люди. И забери мы все, повторюсь (я повторяюсь на страницах Дневника, а Пашке и брату я сказал это один единственный раз – больше не потребовалось, не смотря на то, что Жало еще немного попречитал для вида, набивая себе цену)… Хотя нет смысла и здесь это повторять. Я по сей день уверен, что нас бы не было уже в живых, забери мы тогда все. А как раз то, что сегодня я дышу и пишу эти строки, мой брат сидит рядом, играя на воображаемой гитаре – даже так пытается оттачивать свои, честно скажу, блестящие навыки, а Жало дышит в данный момент где-то еще – именно благодаря тому, что мы запихнули нашу жадность подальше, а благоразумие вытащили наружу, именно это нам и позволило делать то, что мы делаем сейчас. Вообще, и в этот конкретный момент.

Я взял три пачки. Думал взять вообще две, но когда опустил руку в сумку, она как клешня в игровом аппарате, сомкнула пальцы и вытащила на свет ровно столько, сколько зацепила, и, не выронив ничего, достигла конечной точки. Думать было некогда – по карманам и бежать. Так и получилось, что Жало я усмирил «револьвером» из одной пачки, а две другие вытащил и бросил уже как настоящую добычу…

Добыча составила около восьми штук баксов – как вам? Ничего? Или, думали, что будет больше? Да, я тоже так сначала думал, хотя, как отмечал, на какую-то конкретную сумму я не рассчитывал – взял сколько смог и все. Оказалось именно столько. Конечно, ощутил в первое мгновенье, как вновь заерзали где-то внутри жадность в обнимку с дуростью, но прошло быстро. У меня. Да, было бы больше, если бы все три пачки были с бумажками по сотне баксов в каждой, а оказалось меньше… но стало быть и проблем должно быть меньше. Хотя кто-то скажет, что для тех людей, чьи это деньги, сам факт кражи, даже к примеру одного бакса, уже является поводом отправить на тот свет сразу или, что еще хуже по длинному обходному пути, к той же конечной точке тех, кто эту кражу совершил. Соглашусь. Сам думаю точно так же. Но в то же самое время, уверен, что, во-первых, заметить пропажу трех пачек из сумки, в которой их не менее сорока, а то и больше, сложнее, чем заметить отсутствие сумки как таковой или же по весу той же сумки понять, что там не достает как минимум трети, если не половины… или сколько я по вашему и по Пашкиному должен был взять?

Во-вторых, даже если пропажа и всплывет, то совсем не обязательно владелец сумки, данную пропажу тут же проассоциирует с кражей – так как этот самый владелец, скорее всего, будет рассуждать так же как и девяносто процентов таких же как и он сам, а именно: если это кража, то почему не взяли все? Думаю, он даже не подумает о половине, трети, четверти или еще какой-нибудь части. «Почему не взяли все?». И все. Единственный вопрос. И раз в его голове ответа на данный ответ нет, то вполне себе допускаю, что он решит, что либо просчитался, либо просто «потерял» где-то эти недостающие бабки. А дальше пара сценариев. Первый, если бабки его, то он успокаивается и забывает. Второй, если бабки не его, докладывает недостающие, подумав попутно, что потом разберется, куда они могли запропаститься, отдает сумку с деньгами тому, кому она принадлежит, успокаивается и, в итоге, опять-таки забывает обо всем. Скорее всего, как-то так и случилось. Я на это надеюсь, я так думаю. Что еще сказать. Больше нечего. Конечно, думать о том, что какому-то бедному бандиту оторвали яйца за эти недостающие восемь тысяч, не хочется. И бандита жалко, и страшно становится, что рыщет он теперь не успокоившись, без яиц, и хочет вернуть себе и деньги и яйца, хотя бы в виде чести воровской. Так вот. Но так думать не хочется. Иногда думается, но стараюсь не думать. Удушить и затолкать куда-нибудь подальше эту мыслишку, раздуть которую в здоровенного великана пытаются и страх и совесть. Но поступок конечно далеко не самый лучший. Как не крути. Но что было, то было – что сделали или сделал, то и имеем. А тогда бабки вытащил я. А считали уже все вместе, почти как тогда, в детстве, только еще и с Пашкой. Посчитали, прикинули и решили, что теперь нам должно хватить вообще на все, что было необходимо. Спрятать решили у Пашки в комнате. Посидели-покурили (уже курили???) и каждый со своими мыслями разбрелись по комнатам. Нам с братом Жало выделил гостевую, где размещался королевский диван, а сам побрел к себе в комнату. Я еще тогда подумал, неужели он настолько спокоен, что может находиться сейчас в одиночестве? И оказался прав. Не настолько. Не успели мы улечься и перекинуться парой фраз относительно произошедшего, как в комнату ввалился Пашка и предложил всем вместе ночевать на первом этаже в так называемой гостиной, где были телек и шикарный кожаный диван буквой «П». Мы согласились и уже через несколько минут скрипели дорогой шкурой дивана, расположив на нем еще более дорогие для нас самих, шкуры собственные. Вот завернул...

Разговаривать даже не пытались, всем было, думаю, попросту страшно, я сделал такой вывод на том основании, что никто больше не стал обсуждать произошедшее, все быстренько согласились с предложением Пашки поставить какой-нибудь фильмец, а потом молча под этот фильмец и поотрубались. А утром уже стало как-то легче. Через пару дней еще легче. А через неделю, когда мы купили гитары, все было просто отлично. Но я все равно запомнил, что мне сказал тогда брат, перед тем как в комнату прибежал Жало. А сказал он следующее: «Я не знаю, что я бы сделал на твоем месте. Наверное, испугался бы, и не стал ничего брать. И, наверное, так и стоило сделать. Но я знаю, что ты сделал это не только ради себя, хотя я знаю, негодяй, как ты хочешь гитару, но тем не менее. Но я точно знаю одно, что если нам придется ответить за это, я буду рядом, хотя мне и чертовски страшно». Я был в шоке. Я хотел ответить, что хорош, мол, жути нагонять и то, что я сделал сегодня по сути ничем не отличается от воровства магнитолы, но не стал. Я просто сказал: «Я знаю. И мне тоже пипец как страшно». Я хотел еще добавить что-нибудь относительно того, что зачерпнул рукой не ради высшей идеи, а просто из жадности, но не стал. Все было как-то очень высоко в этой ситуации, а мои слова были слишком низкими для нее. Хотя, в целом, делалось все и, правда, ради нашей общей цели, поэтому оправдать я себя все же могу. Но не потребовалось – не говорить, не оправдывать - пришел Жало.

Следующая запись