Запись №80

многое значит в жизни любого парня. Два. Это о Вере. Три. Это обо мне! Не знаю, что мне больше понравилось – честно, на высоте я не был, поэтому не могу и похвастаться чем-либо, надеюсь, Вера иного мнения или хотя бы «спокойного» мнения. Я волновался. Я волновался так, что поначалу вообще не мог ничего. Я… Это кошмарно. Это кошмарно для самолюбия. Я миллион раз представлял как это может произойти, точнее происходить, но ни в одном таком «представлении» не было ничего подобного… Я же говорил, я и планы – это несовместимые понятия… В общем, я чуть было не опростоволосился, если не сказать хуже… Да, это самое мягкое выражение… Я чуть было не облажался… Я даже думать не хочу, чтобы было, если бы ничего не было… если бы ничего не получилось… у меня и по моей вине… Поэтому сначала все было просто кошмаром. Но потом… Именно о том, что было потом я писать не буду… Не имею права. Я просто счастлив, что это произошло… Я счастлив, что это произошло с Верой. Не знаю почему, но я был уверен, что я не первый у Веры… оказалось, что это не так… мне стало стыдно, что я так думал… хотя в этом нет ничего такого… я думал так… наверняка было… она красивая девка… просто охренительно красивая… не могло не быть… это я хрен знает кто и то да се… а она – красавица… поэтому я думал… наверняка было… жаль, что наверняка было… было классно, если бы не было… а потом… я думал… и думаю… я счастлив, что не было… и я счастлив, что было со мной… я счастлив, что она первая… я счастлив, что я первый… но не на высоте… не Гагарин… ха-ха… надеюсь, это повторится… надеюсь, буду выше… Такая вот Инь… прости Вера, что написал здесь об этом… но я не мог не написать… я люблю тебя… правда… и прости еще за одну мысль… я не знаю, не было ли у тебя подобной… уверен, что нет… в какой-то момент… когда я еще мог остановится… я подумал… правда подумал… и мне стыдно… я подумал… «Не знаю, что будет потом, не знаю, что будет из-за альбома и всего с ним связанного… может быть я должен сказать ей об этом? Может быть нужно повременить? Проверить?». А потом я выбросил все это их головы… так и было… эти мысли были в моей голове… наверное, они неправильные… нехорошие… но я думал об этом… и я решил, что в любом случае сделаю это… ради себя… и для себя… надеюсь, ты никогда не прочитаешь это… а написал я это специально… если я должен быть наказан за это, то ты прочитаешь это… и сама решишь, как меня наказать… даже, если кто-то прочитает это и расскажет тебе… даже это будет наказанием для меня за эти мысли… как-то так… больше я не буду писать об этом… повторюсь, я люблю тебя… и я счастлив, что это была ты… спасибо, что поверила мне…. Что поверила в меня… тем более, если я этого не заслуживаю… это было прекрасно… Что ж… звучит музыка из «Обыкновенного чуда»…

Ну а теперь Ян… И это брат… не то, что бы это он… но так получилось, что это с ним связано… вернее, он это начал… а дальше все связалось само собой. Сегодня я склонен писать как-то витиевато, мысли приходят какими-то обрывками, которые приходится хоть как-то связывать в предложения… отсюда и все эти многоточия… вот опять… ХВАТИТ! Хорошо. Перестаю. В общем, сегодня утром удалось поговорить с братом без лишних ушей. Началось все так себе. Не скажу плохо, но для меня странно. Я вернулся к теме Спасителя… У брата никаких на его счет проблем нет. Отсутствуют. Совсем. Он даже тот случай как-то странно с ним ассоциирует, не смотря на то, что именно он (здесь можно иметь в виду и брата, и Спасителя) в том случае играл главную роль. Они играли. Я был зрителем. Хоть и невольным. Может быть, именно поэтому и такие разные взгляды на ситуацию? Или мое воображение настолько патологическое? В общем, брат вспоминает это все как раз спокойно. Присутствие там Спасителя, а именно то, что тот оказался там в тот самый момент, характеризует как простое стечение обстоятельств. Ну а то, что мы в итоге встретились да по такому вот поводу, объясняет совсем легко и ровно так, как объяснял себе я. Только я себя успокаивал, а брат – объяснял. Именно так. Потому как по-другому и быть не могло. Имел и имеет отношение к музыке. Имеет дом в Пирогово. Был там случайно. Помог, как помог бы любой на его месте. Билеты дал – а почему собственно ему это не сделать? И далее все также и по тому же сценарию. Клуб, где мы играли, находится где? В Пирогово? В Пирогово. А, следовательно, локация его соответствует месту жительства Спасителя – то есть именно там, где он и жил, согласно первой версии. Продолжает иметь к музыке отношение. Почему нет? Именно так и должно быть. В клуб зайти мог? Почему нет? Пригласить хозяин клуба, зная, что Спаситель имеет отношение к музыке, мог? Мог. А потому мог зайти и специально. А далее, брат улыбался, когда все это говорил, продолжил в том же духе. Раз зашел, а если еще и специально. То стал слушать. Слушать нас. Потому что выступали мы. А выступали и выступили мы отлично. Значит следует что? Что мы могли ему понравиться, и он мог заинтересоваться. Потому что что? Потому что он имеет отношение к музыке. Вот и все. Нам повезло. Хотя еще неизвестно кому повезло больше. Ведь мы не собираемся это дело бросать, правильно? И мало ли что там из нас получится в дальнейшем? Может быть мы новые Битлз? А? Как тебе? И это он говорил мне! Мне! Тому, кто именно так и думает, особенно про «новых Битлз»… В целом, я с ним согласился, и возражать по этому поводу не решился – да и зачем собственно. Далее, я соскользнул к снам. Спросил, что он имел в виду, когда сказал, что ему снились сны о Спасителе? Он сказал, что именно то же, что и я. Ему часто снились о нем сны. Я спросил, плохие? Он ответил, что нет, в общем-то неплохие, даже хорошие. Будто бы брат в этих снах, они тоже были всегда разные, попадал в беду, то в каком-то болоте тонет, то в пожаре горит, то еще что-то из этой оперы, а Спаситель его спасает. Всегда. Всегда! И даже сказал, что о музыке ему тоже что-то снилось. И снилось хорошее… Что-то вроде того, что Спаситель в роли эдакого конферансье объявляет нас перед наши концертом… только мы стоим на сцене и думаем, что мы в каком-то малюсеньком баре или ДК, а оказывается, когда зажигается свет или поднимается занавес, что перед нами огромная толпа, которой даже не видно конца… что-то такое… Потому он спросил меня, а что снилось мне… я сказал, что приблизительно то же самое… то же самое… и тут спросил, не кажется ли ему тогда странным это… эти сны… да еще и у нас обоих? Брат снова отыграл в пользу Спасителя… Сказал нет, мол, тут ничего необычного… мы близнецы… мы были в той ситуации, где Спаситель действовал именно как спаситель – отсюда мы так его и называем, добавил, что ему нравится это прозвище… ну а далее… что мы находимся сейчас в новой, но схожей ситуации, где Спаситель вновь в переносном, конечно, значении, но в прямом по факту, как и ранее, выступает Спасителем… предлагает нам альбом… поэтому мы именно так все это и интерпретируем… Что не так? Подсознание оно такое, правду любит… вся правда там… Мой брат говорил все это, а я не мог понять шутит ли он или говорит серьезно. Я знал, что серьезно. А хотел, чтобы шутил. Потому что мне было не до шуток. Все было до ужаса странно и раньше. А теперь стало странно просто охереть как. Вот. Поэтому я решил быстренько замять и эту тему.

А далее я сделал глупость. Видимо сказались все эти разговоры и треволнения с ними и не с ними связанные. Я ляпнул, что возможно нам следует избавиться от Глеба. Я, конечно, выразился не так. Аккуратнее. Но смысл все равно был именно таким. Брат не поверил, что я в серьез это сказал. Успел даже, как мне показалось, обидеться, даже разозлиться. Но я быстренько замял это дело, сославшись на то, что просто очень переживаю за альбом, что это такая удача, а Глеб такой нерешительный и так далее.

В общем, я пожалел, что завел это разговор. Сильно пожалел. А сейчас, после того, что случилось между мной и Верой жалею еще больше. Лучше бы я оставил все как есть, даже думая так, как есть. Все само бы собой и развернулось бы. А так… Теперь брат будет думать обо мне не лучшим образом. Если не сказать хуже. Надеюсь, это все хоть как-то поправит то, что произошло потом.

Потому что потом сделал глупость мой брат. А может и нет. Может быть снова я. Но выглядело все так, как будто бы он. Я сделал, чтобы выглядело именно так. А что уж он там подумал… Кто ж его знает… Я не знаю, не смотря на то, что он мой брат-близнец… А должен бы. Лучше бы знал. Так вот, далее брат вновь затянул песню про родителей… то да се… нужно мириться… (опять многоточия, но черт с ними) брат продолжал… мы теперь совершенно в ином положении… мы многое доказали… мы многое можем… они поймут… они поверят… они поймут, что были не правы… с мамой я уже говорил… БАХ! Первая пуля! … она не против поговорить… она попробует поговорить с папой… БАХ! БАХ! И вторая, и третья! Что, блядь!? Она не против поговорить?! Что?! Она попробует поговорить с папой?! Что это такое?! Что это, блядь, такое?! И что, блядь, сделает после этого разговора папа? Простит меня? Простит нас? Или попробует простить? Или попробует что-то еще? Или попробует нас убить? Или… Или… Или… Мне на хрен не надо никому и ничего доказывать! Я сам, и то, что я существую, и ты, братишка, кстати, тоже, мы - это доказательство того, что мы можем, мы можем то, что захотим! Мы можем чего-то хотеть! Мы можем хотеть того, чего не хотят и даже не понимают ни наши родители, ни кто-нибудь еще, ни кто-нибудь вообще! Мы – это мы! Я – это я! А ты – это ты! А они – это они! Они попробуют простить… они попробуют понять! Ты думаешь, я хотел что-то им доказать?! Им?! Я хотел доказать, если вообще говорить о чем-то, что необходимо доказывать… Если говорить об этом… То я хотел доказать что-то только себе и никому другому… Будь-то родители или кто-то еще… Мне не нужно ничего доказывать… Нет никаких доказательств… Есть только время, и оно что-то показывает… ПОКАЗЫВАЕТ! Всего лишь… Сеанс… Сеанс нашей жизни… И вот сейчас все приглашаются в зрительный зал… Начинается «Журнал»… Да, пока только он… вступление… предыстория… разогрев! А дальше… А дальше я просто хочу делать то, что люблю и хочу делать… а потом то, что люблю, хочу и умею… а потом, возможно настанет время, когда я просто буду делать то, что умею, потому что не умею больше ничего… и я буду счастлив от этого… и буду счастлив этим… это мое… это только мое… И ничье более… я выбрал этот путь и пойду по нему, даже если в итоге упрусь лбом в стену… но даже в этом случае я не поверну назад! Я просто разобью эту стену своим лбом! Или разобью свой лоб об эту стену! Иного не дано… я не хочу иного… Не хочу! Не хочу! Не хочу!

А потому я не хочу прощения… я не хочу сочувствия… я не хочу принятия… я не хочу, чтобы кто-нибудь что-то пробовал… потому что «пробовать» - это трусость… либо идешь, либо – нет… потому что, если ты ступил на минное поле и думаешь попробовать пройти – ничего не получится… потому что нельзя попробовать пройти через минное поле… через него можно только пройти… вот так… это моя жизнь… это мое кредо… это мое, мать его, восемнадцатилетнее мироВОЗрение… А воз и ныне там! И пошли все к чертовой матери, кто с этим не согласен… Даже вы, мама и папа… или вы любите меня и принимаете таким какой я есть… без проб и ошибок… либо – идите к черту! Идите к черту! Иди на…

Это то, что я сказал брату. Это то, что я сказал себе. Это то, что теперь я сказал и тебе, Дневничок! Это то, что теперь слышите от меня и Вы, если Вы не один из тех, кого я уже перечислил – в этом случае, Вы все это уже слышали… я был не доволен братом и ушел… Он был не доволен мной и остался… я закончил… занавес… на «бис» я не выйду… точка!