Запись №79

которому не только я буду все рассказывать, но и от которого сам буду что-то слышать. Мне кажется, что мне даже все равно что. Лишь бы был диалог. От монологов я что-то немного устал. Так что прости, Дневничок, но мне нужно еще чье-то мнение. К тому же обижаться тебе не стоит, потому что то, что знаешь ты – многое из этого – только здесь и останется. Успокойся хотя бы этим. Я позвонил Вере. Мы поговорили. Больше, конечно, о нас, точнее о чем-то нашем, чем о чем-то только моем, но мне удалось кое-что вставить в эти разговоры, так что свою потребность я удовлетворил. Отчасти. Я хотел бы, чтобы она сейчас была здесь. Я даже пригласил ее, правда, зная, что она откажется. Все-таки здесь и Глеб и все остальные – она вряд ли будет чувствовать себя комфортно. Но я, конечно же, все равно пригласил. Она отказалась. Я сказал, что хочу увидеть ее завтра. Она сказала: «Конечно. После института». Я сказал: «Здорово». В остальном мне просто нравилось говорить с ней, сам факт разговора успокаивал и предавал сил. Мне бы очень хотелось рассказать ей все, о чем я думаю, но, боюсь, это для нее слишком. И это слишком даже для меня. Во многом я пока сам не уверен, а потому нужно самому во всем сначала и разобраться. Но стало легче. Даже сам не знаю почему. Видимо того, что между нами есть, уже достаточно, чтобы чувствовать себя… или даже быть… не одиноким.

А я стал одиноким в последнее время. Да, да. Это странно звучит, но это так. Хотя объяснить, почему так думаю, я вряд ли смогу. У меня есть брат, есть друзья, даже девушка теперь у меня есть… А я чувствую себя одиноким. Бред. Это все этот поганый сон! Он что-то показал, чего я раньше не знал. Мое будущее? Да не может быть! Наверное, я просто слишком счастлив, а потому слишком растерян и боюсь всего этого. Просто я получил слишком много, а теперь понятия не имею как все распределить… Представляете? Спаситель говорил, что для записи альбома нужно будет переехать чуть ли ни в другой город, где у него в каком-то доме выстроена профессиональная студия, где мы, он, Алексей и куча других музыкантов будем репетировать, записывать, сводить, а потом снова репетировать и снова записывать, и снова сводить и так далее и тому подобное, пока мы не получим то, ради чего все это затевалось, ради чего сегодня перед нашими рожами трясли стопкой отпечатанной бумаги.

Все это он рассказывал очень вдохновенно, очень напористо, да что там говорить, он говорил это так, что это тут же пролезало в твою душу, закреплялось там какими-то своими щупальцами, и ты мгновенное принимал все это как данное, мало того, ты больше не мог уже без этого жить. Происходил некий симбиоз тебя и этого дара-уговора, и назад дороги уже не было. Мы вчетвером сидели перед ним как послушные бандерлоги перед Каа и… здесь я действительно должен отметить находчивость и предприимчивость Пашки – я готов был подписать все, что угодно только под воздействием всех этих, уверен, заготовленных, но это неважно, речей. Пашка же каким-то неимоверным усилием смог выдавить из себя, что его отец юрист (на объяснения его бы попросту не хватило), мало того, он наш юрист, а, следовательно, нам необходимо все ему показать. В какой-то момент Пашка даже ловко воткнул, что «наш юрист» должен был сегодня тоже быть на встрече (это, как он потом сказал, для устрашения, пусть не думают, что мы лохи какие-то), но по очень важным и независящем от него обстоятельствам сделать этого не смог, а потому он, Павел Сергеевич Жаликов, директор нашей группы (здесь даже поднял уровень своей должности, но да ладно, прощен – для дела ведь), берет полномочия по передаче копии контракта нашему юристу. Видимо, мы все равно выглядели, да что там говорить, и были лохами, потому что Спаситель и Алексей как-то смешливо переглянулись, но надо отдать им должное ни один, ни другой возражать не стали. Так что Паша не подведи, доводи теперь все это дело до конца. Но продолжу…

Мы слушали Спасителя как завороженные, мы верили каждому его слову, доверяли ему – Пашка тоже доверял, но просто хотел проверить… Ха-ха! Но я уверен, что просто по счастливому стечению обстоятельство он вчера или сегодня просто разговаривал с отцом, ну или хвастался ему, а тот, в свою очередь, услышав про контракт, сказал, что горячку пороть не надо, нужно все проверить… А дальше запустился механизм, который я уже описывал, когда представлял Пашку с его докладом.

В общем, всего пару-тройку недель назад мы не имели ничего, а теперь имеем все, но не знаем, как и что с этим со всем делать. Выяснилось. Что я сильно переживаю из-за Веры… Хотя, конечно, не то что бы переживаю, просто не представляю, как возможно все это совместить… Но думаю, придумаю что-нибудь. Брат вроде готов, хотя обмолвился мне тут, что нам неплохо бы съездить к родителям после подписания контракта, рассказать все и возможно помириться… Я понял, что у него на уме, но пока никак не прокомментировал это. Это он мне сообщил всего полчаса назад… Новая головная боль. Глеб на встрече молчал, но потом всю дорогу до дома проел нам все мозги, что он не может из-за учебы куда-то уезжать надолго, что второй семестр только начался, плюс работа, плюс то да се… Никто не знал, что ответить, а потому тихо ныли, что надо что-то придумать, такой шанс тоже на дороге не валяется… А мне хотелось сказать просто: «Чувак, ты вообще свалился на все готовенькое и еще здесь варежку разеваешь. Не нравится – вали, уверен, с барабанщиком мы вопрос теперь сможем закрыть самостоятельно». Я, кстати, действительно начинаю обдумывать эту мысль. Некстати сейчас такие разговоры, я имею в виду Глеба, совсем некстати. Мало того, если бы не Вера, я уверен, он уже бы все это услышал, по крайней мере, от меня, а остальных уж я бы нашел как уговорить, успокоить. Ну разве я не прав? Ну серьезно? Как так можно-то? Мы вон вообще от всего ради этого отказались и, слава Богу, что это уже начинает свой разбег…

Так о чем я? А, о согласии. Я готов. Брат готов. Глеба не считаю (в конце концов, предложу Сереге, уверен, он-то ухватится за такую возможность, и он-то действительно крут). Ну и Жало. Тот готов на триста процентов, причем даже больше по управленческой, как мне кажется, части, чем по музыкальной. Но это не важно. Жало в группе. Группа с Жалом. Так что одно слабое звено имеем, повторюсь, почему он молчал там, и начал потом? «Не хотел говорить, не обсудив с вами…». Идиот! Сразу понятно, отношение не серьезное ни хрена. Институт, работа… В институте академ можно взять, или армии боится? А работа… Да в задницу эту работу! Мы здесь именно что и делаем – создаем для себя работу, да такую от которой кайф сплошной!!! Ах да… главное-то я забыл… для меня… Вера!

Мы поговорили. Я рассказал. Вкратце, не подробно, но по всем пунктам. Других вариантов не было, Глеб все равно все расскажет и получится, что я что-то скрыл, а я этого не хочу. Да я и действительно этого не хочу. Начинать отношения с какой-то лжи? Нет, нет, нет. Не пойдет. Лучше уж сразу все точки над i. Надеюсь, поймет. Хотя пока и понимать-то нечего. В контексте, что это чему-нибудь помешает, мы беседу не строили. Да я еще и сам ни в чем не уверен. Нужно все продумать, перепроверить… и писать альбом. Это на первом месте, в любом случае. С остальным разберемся после альбома… После! Так что Вера не обижайся. Но я с тобой. Надеюсь, что и ты тоже. Со мной. Как-то вот так. Ладно, больше не могу, глаза слипаются. Сегодня действительно был очень и очень трудный день. И он не закончится еще долго. Пойду к ребятам. Бутылка кефира, полбатона… Но боюсь кефиром дело не обойдется. Отмечаем. Попробую уговорить на «Не говори гоп…». Ну правда ведь, рановато же отмечать?