Запись №114

Нормального ничего. Много времени прошло. Очень. Многое изменилось. А если честно, то изменилось все. Что-то в лучшую сторону (если это возможно), что-то в худшую (это абсолютно возможно). Но изменилось все. Совсем. Навсегда. Сколько времени я не писал? А это важно? Для меня нет. Уже нет. Поэтому даже дату сегодняшней нашей встречи я предпочитаю не указывать. Все, что прошло с последней, неудачной, вернее, ненужной, моей записи, как не нужно и все остальное, что теперь у меня есть. Есть, а не нужно. Желал, а не надо. Было. А не вернешь. Ничего не вернешь. Ничего не попишешь, хотя сейчас слова одно за другим появляются из-под острого кончика ручки. Только кому они теперь нужны. Да и раньше они никому нужны не были. Но я видел в них смысл. Хоть какой-то. Для себя. А сейчас не осталось и его. Ничего не осталось, при все при том, что все есть. У меня. Деньги? Есть. Слава? Есть. Группа? Конечно. Песни? Появляются с завидной постоянностью. Друзья? Да, остались кое-какие. Девушка? Девушки. Родители? Да, мы общаемся. Вновь. Тогда чего не хватает? А ты подумай.

Брат? Да. Его не хватает. А именно его нет. НЕТ! Совсем! Та ночь забрала его у меня, у нее, у них, у всех! Его больше нет. Я один. Я ОДИН! Зачем я снова взял в руки этот чертов дневник? Зачем я разрываю эти швы и брызгаю на страницы собственной кровью? Почему? Зачем? Не знаю. И знаю. Одновременно. Есть что-то. Случилось что-то. Кроме того, что случилось тогда, той ночью, после «Нашествия». Я стал вспоминать. Вспоминать. Раньше амнезия была спасением. Теперь память мое проклятие. Я вспоминаю. Каждый день я нахожу в глубинах памяти новый фрагмент, новый кусочек паззла, который тут же занимает свое, отведенное только ему, место со всеми этими загогулинками и выемками. Чик! И он встает как влитой. Чик! И я вспоминаю что-то еще. Что-то новое. Что-то страшное. Что-то кошмарное настолько, что я уже не знаю, что мне делать. Как мне прекратить все это? Как заставить молчать собственную память? А нужно ли ей молчать? Кто это должен решить?! Я хочу, чтобы она замолчала. Я хочу, чтобы она кричала! Но только кричала, именно кричала. Крикнула так, чтобы я вспомнил все раз и навсегда. Один раз. Мгновенно. И навсегда. Чтобы я понял. Чтобы это была правда. А сейчас я не знаю. Я вынужден додумывать. Вынужден догадываться. Вынужден надеяться. И вынужден расплачиваться. За все. Всем этим. Я не помню. Не помню! Не помню! Не помню! Что тогда было? Что произошло в действительности? Почему то, что казалось простым, но страшным несчастным случаем, постепенно превращается во что-то чудовищное и необъяснимое. Где грань между правдой и вымыслом больного или попросту травмированного сознания? Где она? Как мне это узнать? Что мне нужно сделать? Как мне это сделать? Когда мне это сделать? Я вновь пишу. И вновь ищу какие-то ответы на страницах, создателем которых являюсь я сам. Только я. Я! Один. Я один. И меня никто не слышит. Я кричу в белые листы бумаги, но меня никто не слышит. Даже я сам не слышу себя, потому что ненавижу все эти записи. Они во всем виноваты. Все началось именно с них. С них… И им плевать на меня. Они есть и им плевать. Они сидят здесь, в этой тюрьме, которая, как и в жизни имеет свои клетки, свои решетки, и молчат. Молчат и ненавидят. И я боюсь их перечитывать. Боюсь. И не знаю нужно ли. Может быть позже, когда я пойму, что больше мне писать нечего. Или… Или, когда просто пойму, что это будет последняя запись. Лебединая песня. Может быть. Надеюсь.

Воскресенье. Полчаса назад я пил кофе и курил. И вспомнил. И именно поэтому я решил снова писать. Не я решил. Кто-то решил. Потому что я вспомнил. А что именно - сейчас расскажу. А вообще рассказать нужно много. Я же сказал прошло много времени. Очень. Для меня. А для вас нет. Следующая строка. Да, переход на другую строку, разрыв строки длиною в жизнь. Причем не мою. Брата. Его жизнь теперь имеет длину. Свою собственную. Две точки. Начало и конец. Я пока между. Пока.