Запись №51

до сих пор все очень и очень странно, относительно случившегося в итоге. Мы, которые всю жизнь жили с родителями, были все вместе, частью друг друга, одна большая и счастливая семья и вдруг так... Отец вышел из себя. Наши акустические гитары, которые отец нам «купил», разлетелась вдребезги, а вместе с ними вдребезги разлетелась и какая-то часть меня, которая еще могла принимать беспрекословно волю родителя. Мама решила не вмешиваться, поэтому с ее волей конфронтации не было. Я ушел. Крикнул что-то гадкое напоследок отцу, и ушел. Даже не собрав никаких вещей. Да и что было собирать? Гитара погибла. Ничто другое ценности для меня не представляло. Только Дневник. Его пришлось оставить. Брат ушел вслед за мной. Правы мы или нет, не знаю. Наверное, нет. Но что толку от этого, если факт остается фактом. Мы ушли. Они знают куда. Может от этого им легче? Очередная загадка. Странно как-то все. С мамой мы потом виделись, она просила нас вернуться, мы отказались. Отец не хочет с нами разговаривать. Я не хочу разговаривать с ним. Про брата не знаю. Эту тему мы стараемся избегать. Жалу все равно, а если и нет – сделать он все равно вряд ли что-нибудь в силах. Он сказал ему так веселее, надеюсь, не врет. Его родители укатили в очередную долгую «командировку», оставив сына на полном гособеспечении. Перепадает, в итоге, и нам. Но мы еще и подрабатываем. Здесь в поселке кому-нибудь что-нибудь всегда нужно сделать. Нас уже знают. К нам обращаются. К нам приходят. Мы не против. Иногда и Жало нам помогает. Не всегда. Но часто. То разгрузить что-нибудь, то починить что-нибудь, то еще как-нибудь. Что-нибудь. Как-нибудь. И за все эти «нибудь» мы умудряемся всякий раз что-нибудь и получить. Лучше деньги. Ну а как минимум – жратву. Так и живем. Жало, кстати, теперь на колесах. Не в смысле «на таблетках». А в смысле с машиной. Что очень и очень для всех нас прекрасно. Теперь мы полноценная «гастролирующая группа». Ха-ха. Бывает перепадает и с этого нашего увлечения, которое давно уже, для меня, переросло в нечто большее. Особенно, если учесть цену, которую пришлось за это заплатить.

Надеюсь, докажу. Надеюсь, покажу. Еще услышат, еще узнают. Тогда и поговорим. А до этого момента, простите, мы шагаем разными дорогами. Примерно это и я сказал матери, когда мы встретились. Она не ожидала. Она была словно укушена, или ударена. Первый раз я видел у нее это выражение лица. Они не ожидали. Они не думали. Не думали, что мы уйдем. Не ожидали, что сможем. Сможем продержаться ни день и не два, ни неделю и ни месяц. У них был план. И он рухнул. У нас был план, или у меня, и он стал реализовываться. Отца я не понимаю. Мать мне жалко. Она между двух огней. Хотя и ей очень обидно. Она считает нас неблагодарными. Я тоже так считаю, но поделать ничего не могу. А главное, я считаю, что это неблагодарность видится так только в ближайшей перспективе, точнее только в рамках этих поганых дней от и до какого-то момента. А если рассматривать все в долгосрочной перспективе, то, мое мнение, они должны понимать и понять, что это наша жизнь, моя и брата, и сейчас у нас есть то, что нам важно, что нам нужно. То, ради чего хочется жить. Неужели они не знают подобных примеров из жизней известных и уважаемых всеми людей? Уверен, они вели бы себя по-другому, если бы это были не гитары, а, например… ну не знаю… Живопись! Или фотография! Или… какая разница? За год мы умудрились превратиться из крепкой семьи в государство, погрязшее в феодальной раздробленности. И все почему? Потому, что мы с братом не захотели, как бараны, идти туда, куда нам говорят, а выбрали, самостоятельно выбрали, собственный путь, чтобы когда-нибудь спеть как Синатра …I did it my way. Но кому до этого есть дело. Кому?

Ладно, черт с этим со всем, может напишу еще как-нибудь что-нибудь на эту тему, но не сейчас… сейчас не хочу. Если думаете, что мне все равно, это не так. Я, конечно, виноват, но я… не виноват. Ага, как в фильме. У всех своя правда. И вот произошло столкновение этих правд. Интересно, что было бы, если бы мы просто не поступили… Что? Мы услышали бы все эти слова? Услышали бы? Сомневаюсь. Так в чем же дело? Значит, важен поступок. Не глупые головы, а поступок, которые, тем не менее, глупые головы сумели совершить. Точнее, не совершить. Не сделать ничего. С их точки зрения – это «не сделать ничего». НИЧЕГО. Совершенно. А то, что мы за год овладели игрой на гитаре на очень и очень приличном уровне – брат-то вообще виртуоз, Джон Фрусчанте… или Эрик Клептон… или Кит Ричардс… Гарри Мур… Сантана? Марк Нопфлер? Или… Ладно хватит с него. Любой из вышеперечисленных. Я бы выбрал Фрусчанте. А уж брат пусть сам выбирает. Но он мастер. Правда. Я всегда это знал. А он… По-моему, продолжает сомневаться. Удивительно. Всегда удивляли люди, которые сомневаются в очевидном. Причем, когда это касается их же самих. И снова «причем», как правило, есть всего две категории людей: одни, не умеют ничего, но выпендриваются так, будто бы умеют все; другие, напротив, умеют что-то делать настолько здорово, что диву даешься, но считают себя при этом «неумехами». Как так? Брат из последних. Я к ним стремлюсь. Но не все так просто. Потому что, я совсем не прост. Даже для себя самого.

Что ж продолжим. Что касается родителей, рассказал, хотя, наверное, недостаточно, но это сложная тема, может быть буду возвращаться к ней время от времени, но не уверен. Не уверен, потому что сам не знаю и не понимаю в этом вообще ничего. Повторюсь, родители не ожидали, что мы поступим так, как поступили, а мы не ожидали, что родители поступят так, как поступил они. В итоге, мы имеем то, что имеем. Они были лучшего мнения о нас, а мы о них. А самое страшное, я уверен в том, что они сами были лучшего мнения о себе. Я-то о себе все знал, знал и Дневник, знали и вы, если вы тоже здесь бывали. Проблема в этом. Порой любой человек может выкинуть нечто такое, что это не может понять даже очень близкий человек. Думаю, именно поэтому и распадаются многие пары. Любовь может быть и есть, а вот понимание исчезает. А как жить дальше, если чего-то не понимаешь?

В общем, проехали. Давайте о чем-нибудь если и сложном, то простом, хотя бы в житейском плане. Для нас – это наша музыка. Кстати, простите, но еще один момент остался не разъясненным. Я упомянул, что Дневник мне пришлось оставить. Это действительно так. Мы так спешно покидали наше фамильное гнездо, что он остался в столе. Иногда я думаю, не прочитал ли его кто-нибудь из родителей? Почему я так думаю? Да потому что я убирал его в нижний ящик стола (я это отчетливо помню), а забирал (вчера, в тайне даже от брата, я ездил домой, именно за Дневником; ключи у меня были, теперь нет – разобрал связку и выбросил уже здесь, в Пирогово, по одному в каждое из двух встреченных мною на пути сливных решеток; мосты сожжены), а нашел его в верхнем. Все, с этим покончил.

Итак, мы группа. Мы свободны. Жало тоже никуда поступать не стал, от армии родаки его освободили (для нас с братом это больная тема – скоро предстоит столкнуться, но не думаем пока об этом, может быть позже), поэтому он еще более свободен, чем мы – счастливый по сути человек. Что касается музыки, то период и хороший и плохой одновременно. Хороший потому что репетируем мы постоянно и уровень у нас очень серьезный, а плохо то, что мы все еще без барабанов. Была парочка ребят, откликнулись все-таки по объявлениям, но не сложилось. Одного послали мы, другой нас. Поэтому здесь нас по-прежнему преследует тяжелый рок. А хотелось бы, чтобы просто рок. Ха-ха. Шутка. Надеюсь, получилась. Был еще один, но его членом группы, пусть и временным, назвать было нельзя. Парень из звукозаписывающей студии, где мы имели опыт нашей первой записи. Да, решили записать демо. И записали. Правда всего лишь три песни, но получились они отлично.

Так вот, парень оттуда, Серега, настучал нам все барабанные партии. Он вообще находка, конечно - мультинструменталист. Я впервые был в студии и впервые видел подобного человека. Он сам этой студией по сути и являлся. Делать умел все, играть мог на чем угодно. Удивительно, но я даже не представлял, как работает студия звукозаписи. И когда столкнулся, был поражен в хорошем смысле, я просто был счастлив. Да, платили за запись мы самостоятельно, а не какой-нибудь звукозаписывающий лейбл за нас, но дело ни в этом. К тому же, когда платишь ты, то и балом правишь ты. Другое дело как ты им правишь. К примеру, мы понятия не имели, как записываются инструменты, а потому Сереге пришлось долго и скрупулезно возиться с каждым из нас, чтобы мы в итоге смогли записать каждый свою партию под метроном. Поначалу он вообще хотел все бросить (представляете какими чайниками мы были?), предлагал самому записать все, что нам нужно, свести, после чего уже лишь мне оставалось записать вокал. Наверное, так действительно было бы лучше, легче, так уж точно, но мы отказались, объяснив это как раз тем, что сами песни как результат, это конечно Number 1, но понять и овладеть самим процессом записи – это Zero, хоть и нулевое значение, но все-таки перед единицей, а значит намного более важное. Как-то так. Так я объяснял, так сотоварищи поддакивали. Серега сначала не соглашался, точнее, соглашался, но ломил цену, ссылаясь просто на время работы в студии – оплата-то часовая, поэтому, ребятки, часики тикают, метроном отбивает нужный ритм – платите. В общем, мы были согласны, не сказать, что довольны, но согласны. Да и как иначе-то? Серега-то, если вдуматься, прав был абсолютно. Но нам повезло. В процессе работы, то ли Сереге нужно было как-то убивать свободное время, то ли проникся он к нам чем-то сродни уважению, то ли из-за творческого интереса (одна моя песня, как он сам мне сказал, ему действительно очень понравилась), только в итоге он стал учить и помогать нам совершенно бескорыстно. Причем зачастую давая действительно бесценные советы, некие фишки, о которых мы в силу нашего скудного опыта и знать ничего не знали. В общем, Серега стал как сессионным участником нашей группы, так и ее звукорежиссером, если не придумать еще какую-нибудь более серьезную должность. Он был нашим всем, что касалось звукозаписи. Я даже однажды, когда после записи, мы вместе пили пиво и курили, предложил ему вступить в наши ряды, но он, конечно же, отказался. Я знал, что так будет. Но не попробовать я не мог. Наивно, но… Есть большое «НО». Он согласился на то, что в случае, если нам удастся организовать хоть где-нибудь, хоть когда-нибудь и хоть какой-нибудь концертик, то он непременно поддержит нас как барабанщик, причем со своей барабанной установкой, если потребуется и это. За данное обещание была выпита следующая бутылка пива и до сегодняшнего дня мы держим этот козырь в рукаве, пока не представится возможность его использовать. Это я так мягко подвел к тому, что возможно она очень даже скоро представится. Вот так вот. Вуаля! Ладно, на сегодня хватит. Пойду, покурю, да спать пора. Продолжение согласно продолжению. Буду точно. Уверен, что завтра. Не прощаюсь.