Запись №24

того, откуда мы могли бы достать деньги на покупку гитар. Причем, это даже нельзя было назвать спором, потому что никто ничего конкретного не предлагал. Я что-то бурчал относительно какой-нибудь подработки а-ля «из жизни грузчиков или мойщиков машин», а брат вторил мне приблизительно такой же бредятиной, но из более интеллектуальной области – предлагал настраивать компьютеры всяким чайникам – у нас уже пару лет как был компьютер, а потому кое-что мы, в принципе, действительно могли делать, учитывая, что чего ни коснись все нужно настраивать. Нужно игру какую-нибудь запустить – настраивай, BBS организовать – вообще милая тема. Kстати о том, что через BBS можно получать кучу информации о гитарах, аккордах и тому подобном, мы догадались только спустя несколько месяцев после начала нашей гитарной учебы – подсказали в магазине, который мы все-таки нашли через тетку в книжном, и в котором действительно были книжечки с табулатурами, по которым мы начали обучаться. Чайники тупорылые!

А табулатура – это, грубо говоря, гитарная партия, но записанная не нотами, а цифрами – шесть линий, обозначающих шесть струн (в случае с басом – только четыре), и на этих линиях располагают цифры, которые обозначают лады, и на какой струне какая цифра указана, на таком ладу эту струну и следует зажимать. Если играешь просто аккордами, то на табулатурах они также указываются, но целыми блоками цифр. Трудно объяснить словами. Но и не нужно, не засоряйте мозги, если читаете эту фигню. Если гитарист - сам все знаешь, если нет, тебе оно и не надо. Едем дальше.

В общем, идея с компьютерным сервисом и иже с ним не катила. Идея хорошая, но быстрых денег не будет, это сразу было понятно. А что самое хреновое, что сразу было понятно и то, что быстрые деньги могут быть «заработаны» только нечестным путем. Что и было предложено в несколько грубоватой форме Пашкой. Повторю:

― Давайте магнитолы из тачек пиздить, - сказал Пашка. ― На митинском будем сдавать. Накопим на гитары, прекратим.

Если честно, то меня застало врасплох данное предложение. Я думал, сейчас будем рассуждать-обсуждать, заранее зная, что обсуждать нечего, и вдруг что-то да придумается, да такое, что будет и легко и приятно, а самое главное, очень скоро обещающее нам всем гитары, да еще кто какие хочет. Так всегда – все знают один единственный ответ, другого быть не может, но до последнего надеются, что сейчас произойдет нечто или даже чудо, и все будет прекрасно. Ни хрена! Никогда так не будет. Хочешь что-то получить – работай, хочешь что-то получить быстро – воруй. Другого варианта нет, и никто не переубедит меня. А дальше уже кто и на что способен. А главное, ради чего. Сказать, что мы были готовы на все ради нашей мечты – нет, были готовы работать и все. И так легко на это соглашались, именно потому, что никогда не работали. Никогда не работали на долгой и постоянной основе, а чтобы заработать на гитары работать бы пришлось очень и очень много и очень и очень долго, учитывая какие варианты работ были у нас согласно нашим умениям, навыкам и профессионализму. Но воровать мы не хотели категорически. О чем я в схожей с Пашкиной манере ему и ответил.

― Не, это на хуй.

Брат со мной согласился. Воровать мы не могли. Просто воровать, то есть брать чужое у невинных людей, мы не могли. Да и Пашка скорее всего не мог. Просто он предложил и тем самым словно заимел какой-то козырь – вы мол ссыкуны, а я смельчак. Но проверить мы это не могли и не сможем, а потому мы с братом были объявлены трусами, а Пашка – храбрецом, прямо как у Носова. И так бы оно и было, если бы не мой брат. Надо отдать ему должное - он сделал невозможное.

― Я согласен воровать… - начал он.

Меня аж передернуло. Даже слово «пиздить» я бы лучше воспринял в его устах. А «воровать»… Я уже хотел было что-то возразить, но он, глядя мне в глаза, тут же продолжил:

― … но только у братвы.

И я охренел еще больше. Это предложение, когда мы его покрутили, развинтили да разобрали, оказалось стоящим, но в первый момент оно выглядело намного ужасней того, что предлагал Жало.

Мы с Пашкой переглянулись, но промолчали. Пашка был уверен, что брат сошел с ума. Я, признаюсь, тоже.

― Сами подумайте, - продолжал брат. ― Взять хотя бы наших, Леху, Валеру, Стаса и других…

― Ты у них собрался воровать? – не выдержал я. ― У своих?

Под «своими» я, конечно же, имел в виду исключительно дворовую принадлежность. С самого детства все было поделено на дома, дворы, районы и тому подобное сильно мешающее жить дерьмо. «Ты из какого дома?», «Ты с этого двора?», «Это твой район?» и так далее и тому подобное. За неправильный ответ можно было сходу схлопотать разного рода неприятностей от просто рыка какой-нибудь тетки: «В свой дом иди, там и сиди на лестнице!» до простых, простите, пиздюлей, если оказывался не там, где надо и не знал какого-нибудь Кабана, Черепа или… да их сколько угодно красавцев! И шпана (начинали все с нее, а уж потом они стали называть себя бандитами и братвой) была в каждом из этих жилых конструкций и территориальных форм. А потому была шпана своя и была чужая. Чужая стремилась «обидеть», своя – могла позволить себе защитить. Наша была «хорошая» - всегда защищала. А как иначе, росли вместе с детства, ну чуть-чуть они были постарше – лет на пять. Когда ты шестилетний, одиннадцатилетние не далеко от твоей песочницы играют. Потом – да, игрушки и серьезнее и опаснее, но отношения сохраняются – почти всегда. Так было и у нас. Редко когда можно было получить от своих же – нужно было действительно сделать что-нибудь такое, когда потом и сам понимаешь, что получил заслуженно. Мы с братом в ботаниках никогда не ходили, поэтому по этой части были лишены издевательств совершенно, а в остальном, если косяки какие и были, то мы по ним с лихвой «платили» - не жаловались. Плюс наш отец – врач, а врач уважаем всегда, даже шпаной, которая хотела бы тебе что-то «объяснить». А почему? Да, потому что у этой шпаны есть родители, ну или хотя бы один из них, который в свою очередь всегда «объяснит» своему отпрыску, что детей соседа-врача трогать не надо, незачем. Но это я так просто – вся эта писанина чисто теоретическая – только сейчас придумал про детей врача. Но в целом, почему бы и нет? На самом деле никто нас из своих никогда не трогал, потому как и мы сами чмошниками никогда не были, и шпана своих не трогает. Ну закон и все. Именно поэтому, мне было крайне удивительно услышать начальное предложение брата. Но я решил сначала послушать до конца его идеи, ну уж а потом возражать или вообще предложить заткнуться. И он закончил. Сказал, опять-таки глядя на меня:

― Нет, не у своих… Именно что у чужих, но таких же – неправильных.

― Проблемы могут быть? – спросил я, естественно зная ответ. Мне просто хотелось задать этот вопрос – я чувствовал себя как в гангстерских фильмах, а если бы мы были героями одного из таких, по моему мнению такой вопрос должен был прозвучать.

― Если поймают, - прозвучал такой же киношный ответ.

Далее я не буду воспроизводить все дословно. Во-первых, я не вспомню, все-таки почти год назад все это происходило. Во-вторых, на самом деле это не самый яркий, и уж тем более не самый правильный эпизод нашей с братом жизни. А в третьих, я не считаю, что мне нужно оставлять собственноручно написанное признание на нескольких листах, наказание за которое, тем более, могу получить не только я, а и близкие мне люди. Поэтому что-то было, а что именно – не напишу. Остальное никто не докажет. Скажу только одно. Совесть меня (нас) не мучает, мы пару раз возвращались к этому разговору. Но и гордиться, конечно же, не чем. Ясное дело. Все-таки родители с ранних лет вбивали нам, что чужое – оно не твое, потому так и называется, и присвоить его себе, какие бы конечные цели это не преследовало или как бы и чем бы это не оправдывалось – это все равно неправильно. Если не сказать больше. Это преступление. Именно так. Да, мы это сделали.

Несколько раз и, наверное, мы бы сделали бы еще много и много раз (цена одной магнитолы у скупщиков на митинском рынке, поверьте, не так уж высока, а потому нужно было принести их не один десяток), и в итоге нарвались бы на те проблемы, о которых я спрашивал, изображая из себя Майкла Корлеоне из первой части Крестного отца, пока он еще был салажонок, и неизвестно как бы мы от них оправились. Но, думаю, очень и очень дорогой ценой в любом случае, потому что идея на самом деле была более чем идиотская. Полная риска и полная глупости. Проще было один раз угнать машину – Жало водил с пятнадцати лет и ждал, не мог дождаться, когда пробьет восемнадцать, чтобы тут же рвануть в ГАИ за правами, с тачкой проблем, наверняка, не было бы и не будет (мы тоже этого ждем, Паша, нам просто необходим транспорт с личным водителем, ты и сам это знаешь, что там говорить, к тому же осталось уже не так долго и ждать) – продать хоть за треть цены и наслаждаться гитарами. Хотя конечно и в этом случае проблемы могли быть очень серьезные. Да что там говорить – сесть можно, и гитары тогда будут больше не нужны. И вообще…

Фу, даже думать теперь уже не хочу об этом. В общем, далеко зайти нам не дали. Не дало. Что? Наше везение. Как еще это можно назвать? Божий промысел? Не уверен, разве Бог станет помогать ворам? Пусть и тем, которые действуют во спасение… Недурно загнул - во спасение, еще скажи во благо – хотя возможно, кто знает, что из нас получится в итоге, может быть мы новые U2, а? Надо будет вспомнить об этом лет через десять. Ага, и про спасение, и про благо. Вот тогда и будет все ясно. Поживем-увидим. Но нам повезло. Хотя скажу честно к тому моменту магнитол пять или шесть мы все-таки свистнули. Но, повторюсь, у людей нечестивых. И последнее в нашу защиту – не думаю, чтобы они сильно расстроились из-за этого, потому как могли себе это позволить, а еще потому, что узнавали в этом себя самих, видели то, с чего сами собственно и начинали. А то, что их пасли, следили, и брали именно у них – до этого додуматься они не могли уже по другой причине. Скромно умолчу по какой. Расстроился только последний. Этот наверняка. Хотя может быть и не сильно. А может и не заметил. А может… Ладно, об этом и про этого можно рассказать и чуть подробнее. Но чуть позже. Пора на репетицию. Братила уже в комнату два раза заглядывал. Увидел, что снова пишу. Наверняка опять вопросы будет задавать. Боится он чего-то что ли? Думает, я тут про него напишу невесть что, а ему потом стыдно будет? Да что тут напишешь? Как он под одеялом ночью гоняет? Так и я гоняю и что? Пусть это будет самое постыдное в его жизни и самое постыдное на этих страницах. Было бы чего стыдится. Вот то, о чем я сейчас пишу – это да, это не ерунда. Или он парится именно по этому поводу? Может быть. Спрошу как-нибудь. В общем, бывайте. До скорых встреч.

Следующая запись