Запись №107

просто я нахрен ему не нужен со своими разговорами, также как и он мне, я не знаю. Встречал и тех и других. Одни, как только ты сел, воспринимают тебя как «Ухо». Словно ты психиатр-идиот, который мало того, что готов слушать чьи-то бредни, но еще и, по-хорошему, должен что-то отвечать, успокаивать, а в завершении всего еще и заплатить за это. Кайф. Всегда мечтал быть идиотом. Ну а другие молчат даже тогда, когда ты решил, что за деньги, которые ты заплатишь, тебя можно было бы немного развлечь и разговором. О чем? Да все равно о чем. Если у человека возникает желание поговорить, то в действительности ему все равно на какую тему. Иногда просто хочется услышать чей-нибудь голос, чтобы понять, что ты не один – здесь в машине или вообще во всем мире.

Сегодня собеседника я захватил с собой, а потому водила может «отдыхать» - хочет он того или нет. А собеседник у меня неплохой, и если вы думаете, что он бессловесный, и больше похож как раз на «Ухо», то ошибаетесь. Ответить он может. Да так, что потом еще долго-долго отходить будешь. Пусть даже и между строк. Ха-ха. Если будет возможность, полистайте, убедитесь сами. Так что вот так. Ехать мне еще минут двадцать, а потому можно и поразмышлять. Кривовато, конечно, размышляется, но ничего не попишешь, коленка - это не стол из красного дерева. Послание Веры я взял с собой. Вложил под обложку. Так что я вообще еду с целой командой. Не подумал только об одном. Родители. Я не хочу, чтобы они меня видели. Нужно придумать, как выдернуть брата. Скажу водиле, чтобы тормознул у таксофона – наберу, сообщу, чтобы сам дверь открывал. А лучше, чтобы на лестнице подождал. Там и поговорим. Как в былые времена. Лестница. Дом. Все мое. Все мое беру с собой. Еду. Шипят по снегу колеса. Постреливают огни. Хочется курить. Сейчас спрошу можно ли…

…Оказалось можно. Пепельница даже здесь, сзади, есть. Кайф. Прибавлю водиле за понимание. Писать и курить «на коленке» сложнее, а думать легче. Поэтому сначала буду думать, потом писать. Так и по жизни легче. Думать, а потом говорить. Писать и говорить – это одно и то же. Начинаю курить. Начинаю думать. Курю – значит думаю. Думаю – значит существую. Отлично. Я – маленькая, движущая со скоростью 60 километров в час, точка. Точка. Выстреливаю огнем. Вдыхаю дым. Думаю. Выдыхаю. Теперь можно и говорить. Подъезжаем. Тормозим у таксофона. Пойду, позвоню…

…Все нормально. Будет ждать. По голосу почувствовал, что он напрягся, но ничего не спросил. Вообще. «Ладно». Вот и все, что сказал. Или знает. Или чувствует. Или не знает. Или не чувствует. Или еще что-то. Не важно. Важно сказать. Важно все хорошо продумать и сказать. Хотя не получается. Не получается продумать, когда внутри все клокочет и выплескивается на поверхность – словно вулкан, хранит, где-то внутри весь свой огонь, весь жар, весь гнев, а потом… Бах! Спасайся, кто может. Вот так вот и я. Не знаю только, кто прав, а кто виноват. По всему выходит, что я, да только не легче. Ой, совсем что-то не легче. А потому гоняю свою лаву по всему своему беспокойному нутру и думаю… думаю… думаю… А все потому, что и выплеснуть, боюсь, и внутри держать больше уже не могу… А как правильно – кто бы знал. Хотя знаю, конечно, но не устраивает. Держать, хранить и потом переварить не получается… Да и не получится. Температура не та. Вот и нужен мне сейчас «пожарный», чтобы справиться. Ну или «пожарник», чтобы тогда уже драконить по полной… Как получится, так и будет. Роли все равно уже все прописаны. Саму пьесу еще не прочел, но она уже написана. Уверен. Вот сейчас и узнаю. Поднимайте занавес. Начнем помолясь. Приехали. Мой двор. Мой дом. Моя семья. Мой брат ждет меня на моем этаже. Вперед. Пришло время собирать урожай. Черт. Страшно. Вернусь. Обещаю. Все, выхожу. Ага, шагаю в бездну. Время 23:00. Надо же как ровненько.

…00:06… Меня не было 1 час 6 минут. Или 66 минут. Из которых 60 минут ушло на разговор, ну может чуть меньше, я еще курил потом один на лестнице. И 6 минут на «ловлю» тачки для обратного путешествия. Разговор был тяжелым. Думал, что говорить буду я, а оказалось наоборот. Я больше слушал. Слушал то, что мне не нравилось. Но я сам этого хотел, видимо, за этим и приехал. Вернее именно за этим и приехал, раз именно это и получил в итоге. Я сказал. Я предъявил. И хотел услышать объяснения. Хотя бы объяснения. И я их услышал. Правда несколько в иной форме. Успокаивать меня никто не собирался. А ясно все стало. Предельно. Нужна ли мне только эта ясность? Та, что тут же трансформировалась в правду! А правда дело тонкое, знаете ли. Когда на твоей стороне – это одно, когда на чужой – другое. А здесь все другое. Все не на моей стороне. Хотя раньше все мы вроде бы одну и ту же сторону выбирали. Но как-то так получилось, что я каким-то образом на другой берег все же перемахнул. Угу, видимо, вброд перешел. И никому не сказал. Себе не сказал. Другие-то сразу заметили. Устали круги на воде считать. Мало того, судя по всему, берег, на который я перешел, еще и островом оказался. Робинзон, мать мою так. И пятница уже наступила. Только видимо не моя. Два. Уже два. Еду, пишу, давлюсь и глотаю. Ничего другого не остается. Ничего другого в меню не предполагалось. Сам на эту вечеринку завалился. Никто не звал. Никто. Предупреждали. Но не звали. Письмо. Записка. Сообщение. Вера. Молодец. Поздравляю. Повторюсь, месть – это блюдо, которое подается холодным. Вот именно его в меню и не было. Поэтому и давлюсь сижу. И куда только весь огонь подевался? Разогрел бы. Нет, вулкан остыл. И захлебнулся собственным пеплом.

P.S. Новый водила курить не разрешил. Сука!